Трудно найти в Перми человека, который не знает, что такое Компрос и где он находится. Комсомольский проспект почти два века был одной из главных магистралей моего города, хотя название это получил лишь в 1923 году. До той поры самая широкая улица, идущая вниз от бывшего кафедрального собора, а затем взбирающаяся на новый холм, называлась Кунгурской, позже Красным проспектом. В 18-19 веках ее главной функцией было защищать своей особой шириной деревянную Пермь от распространения губительных пожаров.

Мои первые воспоминания о Компросе связаны с детским садом номер 72 (ныне это часовня Стефана Великопермского). Тогда из окон второго этажа я с другими малышами наблюдал за городской жизнью. Например, хорошо помню, как в 1959 на Комсомольском готовились к пуску первого пермского троллейбуса. Именно по пешеходной оси этого проспекта, между молодыми тогда еще деревьями, воспитательница Зоя Петровна водила нас на прогулки к крутому камскому берегу.

Пока учился в 77-й школе, мне чаще доводилось бывать на Тихом Компросе - в той его части, что с запада обходит высотку Главного управления внутренних дел и затем, мимо фонтанов величественного дворца культуры, упирается в проходные авиамоторного завода. Кстати, о здании ГУВД. Его называют еще "Башня смерти". Там, правда, никогда не расстреливали и не пытали "палачи НКВД", поскольку построили эту административную громаду с маленькой башенкой наверху, уже после сталинских репрессий, в канун смерти Иосифа Виссарионовича. Но архитектор М. Парелин успел донести через свой проект дух монументального классицизма "вождя народов". Таким образом, основная часть трехкилометрового Компроса пролегает между двумя башнями - Спасо-Преображенским собором и ГУВД, каждая из которых, в свою очередь, венчает вершины противоположных холмов.

Это сегодня старый сквер между двумя потоками машин, несущихся вдоль Комсомольского проспекта, малолюден. А в 1970-е, когда деревья были ниже, а мы моложе, автомобилей вдоль Компроса сновало заметно меньше, зато внутри кипела жизнь пермских поклонников Битлз и модной заморской субкультуры - хиппи. Тогда же в обиход советской молодежи раз и навсегда вошли голубые коттоновые штаны - джинсы. Причем, каждый новый обладатель подлинно фирменных "левисов" или "вранглеров" спешил явить их миру именно на Компросе.

К слову, в 1970-е владельцев оригинальных американских штанов были единицы. Приобретались эти дорогущие брюки у перекупщиков на "Балке" (пермском вещевом рынке) либо доставались через Москву и портовые города Союза. Остальные соотечественники пользовались "перепечатками", пошитыми в странах социалистической Восточной Европы (у демократов) или подпольно - цеховиками на какой-нибудь Дерибасовской. А еще заморские диковины приобретались по блату на севере таежного края у лесников. К ним сакральные панталоны поступали прямо по бартеру, в обмен на уральские бревна.

Честно говоря, история про дефицитные джинсы, а заодно пластинки Битлз и бутылки с Кока-Колой весьма поучительна. Мне до сих пор кажется - допусти брежневские старцы на рынок СССР все эти западные штучки, разреши развитие экономики наподобие недавних китайских реформ (при сохранении стратегического управления со стороны государства), и Советский Союз не только сохранился бы до сих пор, но и стал явно мощнее нынешнего Китая и, возможно, даже США. Увы, руководство КПСС минимум трижды упустило шанс эффективной модернизации нашего Отечества: в конце 1960-х (когда были заблокированы косыгинские реформы); после подписания Хельсинских соглашений и перед московской Олимпиадой (1975-1980) и в конце 1980-х. В итоге мы имеем трагический распад СССР, беспредел и нищету для большинства в 1990-е. Только к 2008 г. новая Россия, образно говоря, начала подниматься с колен.

Вернемся, однако, на Компрос начала семидесятых. Летними вечерами наибольшее оживление наблюдалось в районе серых "крепостных" стен Пермэнерго, напротив парка имени Горького или, как называли его тогда - Огорода. Там, за забором, напоминающим решетку питерского Летнего сада, в глубине тенистых аллей устраивались танцы. С учетом партийной цензуры репертуар был в основном советский: из "быстрых" - вокально-инструментальное ансамбли играли что-нибудь типа "Касіў Ясь канюшыну», из "медленных"- нечто а ля "Звездочка моя ясная". Однако ближе к полуночи периодически звучали "забойные" заморские хиты вроде британских The Rolling Stones.

В ту пору почти все продвинутые посетители Компроса (особенно студенты Универа, Политеха и Меда) взахлеб зачитывались дефицитным журналом "Москва" с булгаковским "Мастером и Маргаритой". Но мы тогда и представить не могли, что Роллинги тоже зачитывались "Мастером", а один из их хитов - «Sympathy for the Devil» был написан прямо под впечатлением данного советского шедевра. Но тогда, в разгар Холодной войны, у нас нечасто задумывались о диалоге цивилизаций, особенно в таких центрах оборонки как Пермь. В этом смысле, Компрос тоже не отставал: в его северной части готовили ракетчиков, а в южной выпускали военную продукцию стратегического значения.

Однако сказать, что здесь жили только суровой жизнью, я никак не могу. Именно тогда, в семидесятые, студенты двух пермских вузов (ПГУ и ППИ) публично состязались друг с другом в талантах и остроумии. Автор этих строк со своими университетскими однокашниками занимались, например, различными постановками, проводили хит-парады, юморины, дискотеки (были среди первых в стране!).
Нередко наша творческая группа собиралась на Компросе, в комфортабельном Доме ученых, где проживал один наш соавтор, сын известного университетского профессора. Когда были деньги, мы творили в немногочисленных, но популярных компросовских кафешках. Там же спорили, влюблялись, ссорились и мирились.

А еще по большим праздникам Комсомольский проспект и нанизанная на него Октябрьская площадь становились ареной важнейших политических манифестаций. Кстати, у площади нынче круглая дата - 90 лет со дня наименования. В советское время здесь дважды в год (7 ноября и 1 мая) проходили демонстрации трудящихся. Впрочем не только. Еще студентом я участвовал в массовом шествии, посвященном 250-летию Перми. Забавная деталь: если во время общесоюзных торжеств колонны шли через Октябрьскую площадь от ГУВД в сторону Камы (т.е. к бывшему кафедральному собору), то к юбилею Перми наоборот - от Храма к Милиции, причем в любом варианте пермяки следовали мимо Прокуратуры.

Я бы мог вспомнить еще многое о Комсомольском проспекте, людях, которые здесь жили и работали (включая моего отца - Аркадия Климова), но пора закругляться. Сто лет назад в Перми исчезло название - Кунгурская улица, однако, жалеть об этом не стоит, ведь оно до 1917 года обозначало лишь направление на Кунгур. Зато имя "Комсомольский проспект" фиксирует эпоху, которая прошла через судьбы большинства живущих ныне пермяков и более никогда не повторится.

И еще, мы то и дело слышим слова о любви к Родине и патриотизме. Слова правильные. Но когда я вижу, как 9 мая по Комсомольскому проспекту идут мои земляки с портретами "Бессмертного полка"- лицами отцов, дедов, прадедов наших, то без слов ясно, что такое любовь к Родине, неотъемлемой частью которой для меня был, есть и будет наш Компрос.